Кастальский Г.С.
"Способность абстрагироваться от внешнего мира под воздействием тех или иных возбудителей сознания, как то кинофильмы, музыка, книги, живопись, люди называют впечатлительностью.
Разница в степени вовлечнённости.
Хотим мы того, или нет, мы сами продуцируем окружающую нас реальность, не осознавая, что мы это делаем. Неосознанное созидание приводит к тому, что мы не всегда (читай: никогда) не бываем довольны той реальностью, в которой существуем. Если бы мы умели знать, точнее, помнили об этом знании, наша жизнь была бы совсем другой.
Любой возбудитель сознания являет собой альтернативную микрореальность, ограниченную его созадтелем (или создателями). Но, под воздействием такого возбудителя мы можем снять эти ограничения, продолжив сюжет миниреальности в собственном сознании.
Являясь неосознаваемым процессом, возбуждение сознания приводит к тому, что возбудитель навязывает нам свои свойства, т.е. в нашем сознании, в нашей реальности проявляются его черты. Однако подсознание наше ограничивает нас, оно служит фильтром и барьером, благодаря которому возбудитель сознания не может репродуцировать себя в нашу реальность.
Однако при изменениях сознания барьер перестаёт действовать, либо меняет алгоритм действия и приоритеты по фильтрации. Поэтому вытеснение исходной реальности реальностью возбудителя может быть полным или почти полным. Подобное явление принято относить к заболеваниям психики, как то шизофрения, паранойя, дифференциация личности.
Проблема состоит в том, что любое изменение не является подконтрольным, не контролируется нами. Человек не осознаёт того, что произошло вытеснение, он продолжает жить так, как будто так было всегда. Он легко принимает правила этой игры, что обуславливается гибкостью сознания.
Однако, существует возможность контроля. Это своеобразный "сон наяву". Человек позволяет возбудителю репродуцироваться в своё сознание, и заменить, пусть и частично, ту реальность, которую принято считать за единственно существующую.
Контроль позволяет следить за происходящими изменениями, и получать мало с чем сравнимый опыт изменения реальности. В эти моменты мы понимаем, насколько в действительности ошибочно представление человечества о единой, неизменной реальности. Это сродни нароктическому эффекту, однако исключает элемент химического воздействия на организм (оставляя, однако, биохимические эффекты, влияющие на работу мозга).
Это действительно похоже на сон, или дрёму, потому что в эти моменты окружающий мир становится зыбким и неустойчивым. Он уходит из поля зрения, оставаясь на периферии. Я предполагаю, что те зоны коры больших полушарий мозга, которые отвечают за нашу обычную психическую жизнедеятельность, приостанавливают своё функционирование, как во время сна, в то время как начинает работать подкорка; "сон", в который попадает наше сознание, почти не требует вмешательства и осознания, но при контролируемом процессе мы можем наблюдать нечто, схожее с т.н. "осознанными сновидениями".
В принципе неважно, спим мы или бодрствуем. Наша жизнь - это тоже сон, наша жизнь фазированна. Но если обычно она фазированна на безусловном уровне, то в случае контролируемого процесса фазирование осознаётся. Мы можем в любой момент "проснуться" из реальности возбудителя, однако здесь стоит заметить, что, как и при использовании наркотических веществ, с течением времени "пробуждения" становятся труднее и нежелательнее. Неудовлетворённое бессознательно созданной реальностью, наше сознание не хочет возвращения в эту реальность.
"Пробуждения" становтяся едва ли не болезненными, а последующие минуты напоминают состояния после сна, обморока, или иного изменения сознания.
Нашему сознанию отведено два сценария развития событий. Первый является интраверсивным, и при нём реальность возбудителя, которая нам так нравится, "встраивается" в наше сознание, но не заменяет нашей обычной эрзацреальности, становясь неким подобием "внутреннего мира", "внутренней реальности". При другом, экстраверсивном сценарии, реальность возбудителя исторгается созанием в обыденную нашу реальность, и та, под этим воздействием, приобретает черты реальности возбудителя. Причём объекты из второй становятся объектами первой.
Вот вам "тихое" и "буйное" помешательства.
Однако, при контроле процесса в сценариях возможны изменения.
Стоит заметить, что эти изменения легитимны только для нас, но не для тех, кто составляет нашу реальность. Однако, учитывая тот факт, что все субъекты нашей реальности суть мыслеформы нашего сознания, мы должны понимать, что их "протест" - ни что иное, как протест нашего подсознания против изменений реальности.
Разница в степени вовлечнённости.
Хотим мы того, или нет, мы сами продуцируем окружающую нас реальность, не осознавая, что мы это делаем. Неосознанное созидание приводит к тому, что мы не всегда (читай: никогда) не бываем довольны той реальностью, в которой существуем. Если бы мы умели знать, точнее, помнили об этом знании, наша жизнь была бы совсем другой.
Любой возбудитель сознания являет собой альтернативную микрореальность, ограниченную его созадтелем (или создателями). Но, под воздействием такого возбудителя мы можем снять эти ограничения, продолжив сюжет миниреальности в собственном сознании.
Являясь неосознаваемым процессом, возбуждение сознания приводит к тому, что возбудитель навязывает нам свои свойства, т.е. в нашем сознании, в нашей реальности проявляются его черты. Однако подсознание наше ограничивает нас, оно служит фильтром и барьером, благодаря которому возбудитель сознания не может репродуцировать себя в нашу реальность.
Однако при изменениях сознания барьер перестаёт действовать, либо меняет алгоритм действия и приоритеты по фильтрации. Поэтому вытеснение исходной реальности реальностью возбудителя может быть полным или почти полным. Подобное явление принято относить к заболеваниям психики, как то шизофрения, паранойя, дифференциация личности.
Проблема состоит в том, что любое изменение не является подконтрольным, не контролируется нами. Человек не осознаёт того, что произошло вытеснение, он продолжает жить так, как будто так было всегда. Он легко принимает правила этой игры, что обуславливается гибкостью сознания.
Однако, существует возможность контроля. Это своеобразный "сон наяву". Человек позволяет возбудителю репродуцироваться в своё сознание, и заменить, пусть и частично, ту реальность, которую принято считать за единственно существующую.
Контроль позволяет следить за происходящими изменениями, и получать мало с чем сравнимый опыт изменения реальности. В эти моменты мы понимаем, насколько в действительности ошибочно представление человечества о единой, неизменной реальности. Это сродни нароктическому эффекту, однако исключает элемент химического воздействия на организм (оставляя, однако, биохимические эффекты, влияющие на работу мозга).
Это действительно похоже на сон, или дрёму, потому что в эти моменты окружающий мир становится зыбким и неустойчивым. Он уходит из поля зрения, оставаясь на периферии. Я предполагаю, что те зоны коры больших полушарий мозга, которые отвечают за нашу обычную психическую жизнедеятельность, приостанавливают своё функционирование, как во время сна, в то время как начинает работать подкорка; "сон", в который попадает наше сознание, почти не требует вмешательства и осознания, но при контролируемом процессе мы можем наблюдать нечто, схожее с т.н. "осознанными сновидениями".
В принципе неважно, спим мы или бодрствуем. Наша жизнь - это тоже сон, наша жизнь фазированна. Но если обычно она фазированна на безусловном уровне, то в случае контролируемого процесса фазирование осознаётся. Мы можем в любой момент "проснуться" из реальности возбудителя, однако здесь стоит заметить, что, как и при использовании наркотических веществ, с течением времени "пробуждения" становятся труднее и нежелательнее. Неудовлетворённое бессознательно созданной реальностью, наше сознание не хочет возвращения в эту реальность.
"Пробуждения" становтяся едва ли не болезненными, а последующие минуты напоминают состояния после сна, обморока, или иного изменения сознания.
Нашему сознанию отведено два сценария развития событий. Первый является интраверсивным, и при нём реальность возбудителя, которая нам так нравится, "встраивается" в наше сознание, но не заменяет нашей обычной эрзацреальности, становясь неким подобием "внутреннего мира", "внутренней реальности". При другом, экстраверсивном сценарии, реальность возбудителя исторгается созанием в обыденную нашу реальность, и та, под этим воздействием, приобретает черты реальности возбудителя. Причём объекты из второй становятся объектами первой.
Вот вам "тихое" и "буйное" помешательства.
Однако, при контроле процесса в сценариях возможны изменения.
Стоит заметить, что эти изменения легитимны только для нас, но не для тех, кто составляет нашу реальность. Однако, учитывая тот факт, что все субъекты нашей реальности суть мыслеформы нашего сознания, мы должны понимать, что их "протест" - ни что иное, как протест нашего подсознания против изменений реальности.
Так что контроль возможен, но совсем не прост..."
(с) kastalsky
продолжение теоретически следует